Убить корейца

Убить корейца — это совсем не то, что убить, к примеру, немца или шведа.

Немец, сволочь, одет в непробиваемый панцирь, хотя и витают в последнее время слухи о том, что сдаёт, сдаёт былая тевтонская мощь и сила и плавно разжижается восточным, да и вообще, что тут юлить, надо говорить прямо — турецким прохиндейством. Но крепкотелый немец по-прежнему трудяга и мускулы его продолжают наращиваться. И убить немца, всё равно, что откатиться до Москвы, а потом с неимоверным напряжением всех сил давануть до Берлина. В общем, чтобы убить немца, надо потратить годы и годы.

Вот корейца убить — плёвое дело.

Иное дело швед. Белокурый, вислозадый швед, ети его в коромысло. Убить шведа нелегко. А кто сказал, что потомки викингов должны быть легкоубиваемы? Кто?

Шведа как ни гоняй, какую нагрузку ни взваливай на его прогнутые формы, он всё тянет и тянет, бурчит и бурчит, даже не потеет, зараза. Да, медлителен, да, туповат, да, здоров, как мамонт. Но живуч ведь, как помесь кошки с бактерией.

И совсем другое дело, как вы догадываетесь — убить корейца.

Русского доходягу, если на то пошло, можно дубасить, колошматить, мочить, гонять можно русского как сидорову козу, ему всё едино — попыхтит, прокалится синим пламенем, дыхнёт зарницей, и снова на нём можно пахать. Не убить русского запросто так. Не убить.

Зато убить корейца можно в два, максимум три, приёма.

Даже испанца, при всём неохватном желании и страсти к разрушению, как месть за мириады убиенных быков, завалить нелегко. Можно, если постараться, но семь потов прольёшь, пока убьёшь испанца. Трудного, сухопарого, поджарого, членистоногого испанца.

Корейца же убить, как два пальца…

К примеру, француза, для отвода глаз гурмана и мота, с некоторой, едва уловимой элегантностью форм (хотя в общем и целом, эта элегантность шита белыми нитками), с некоторой животной, галльской уверенностью во взоре, убивать невозможно сразу. Сначала надо влюбиться, а уже затем — убивать. Убить француза, как убить лягушку. Или улитку. Можно, но почему-то не хочется.

А вот корейца убить — милое дело.

Иной раз возьмёшь и подумаешь: а каково загасить американца?! Прикинешь и так, и эдак, по лбу себя постучишь… тяжело будет убить. Очень тяжело. Это всё равно что убить трактор. Или газонокосилку. Можно только кувалдой. Вот кувалдой убить американца можно. Или ломом. А лучше всего сразу под пресс.

И это не то, что убить корейца. Совсем не то.

Про чеха, брата-славянина, продавшегося НАТО и вообще Европе в целом, я вообще молчу. Убить чеха — всё равно, что посадить на иглу родную дочь. Нет, чисто теоретически это представить можно (как к примеру то, что Хрущёв умел петь контральто!), но если дело дойдёт до дела… Нет, убить чеха просто так нельзя. Надо иметь причину. Накачать себя информацией до предела, что чех, собственно, уже не чех, а наполовину чистый германец и вот тогда уже приступать…

И снова скажу, всё это ерунда по сравнению с тем, что значит убить корейца! Вот кого убивать, так убивать. Это кошмарное узкоглазие, этот чуждый звук-проговор, этот запах, эти формы. Всё не так. Поэтому убивать хочется. Именно корейца убить мне и хочется.

И одного я уже убил. Практически сразу. На букву «Х».

Мы вели речь об автомобиле “Хёндай-Акцент”.

Словотворчество

Немного рекламы: