![]() |
![]() Стилистические ведомости5. ЭмоциоматикаАндрей Митин Кто сказал, что язык УЖЕ весь полностью инвентаризован, смазан, упакован, подсчитан и уложен на полочки? Кто сказал, что ничего нового в нём невозможно не то что обнаружить, нельзя даже представить, что в ней есть что-то ещё, чему НЕ посвящены а-агромные тома учёных, исследователей, грамотеев? Нет, в нём есть масса неизведанного, неоткрытого, непознанного. Можно даже сказать НЕОПознанного. Внимайте, граждане любезные. К примеру, всем известно по школе, что наука грамматика делит слова на имена существительные, имена числительные, имена прилагательные. Наличествуют также глаголы, наречия, причастия, деепричастия и целый ворох классов понезначительнее: всякие там союзы с частицами и предлоги с артиклями. Всех их выявили в своё время дотошные исследователи языков, сопоставив функции, которые они имеют в предложениях, и формы, по которым они изменяются. Они проанализировали язык с точки зрения его состава и изменений в этом самом составе. Разумеется, искать, находить и опúсывать эти самые изменения всё это до сих пор и является полем, на котором трудятся грамматики. Есть ещё и другие науки: орфоэпия, лексикология, лингвистика масса их. Они изучают язык со стороны языка, как такового. Не сближая себя с тем, кто собственно и производит язык с самим человеком. И у них, в свою очередь, есть свои полностью прописанные симфонии. Мы бы хотели устранить вышеуказанное досадное недоразумение и сблизить науку и человека. Через создание нового направления: а именно, через изучение эмоционального строя языка. Не доводя вас, уважаемые, до скуки описанием подготовительных трудов (сбора информации и анализа ея), перейду сразу к делу. Назовём то, о чём я сейчас поведу речь так: наукой о том, как с точки зрения эмоционального настроя человека слова, им произнесённые или написанные, могут дифференцироваться, сочетаться, выстраиваться в порядки и являть собой структуры для строго и беспристрастного анализа. Маленькое отступление для более сочного продолжения. Речь устная, в отличие от речи письменной, обладает несравненно бóльшим богатством как смысла, так и смысловых оттенков. Анализ устной речи позволяет выявить гораздо больше информации, нежели анализ речи письменной. Судите сами, между словом «дурак» написанным и словом «дурак» ПРОИЗНЕСЁННЫМ лежит такая огромная разница, что вычленять ту бездну информации из устного слова, произнесённого конкретным лицом в конкретной ситуации, с конкретной интонацией, с конкретной хрипотцой или без оной, с конкретными многими составляющими гораздо легче, чем всматриваться в порой ничего не значащее, унылое, скорбное и поддающееся лишь механистическому описанию, всего лишь написанное слово. Ведь устную речь мы воспринимаем не только как безликий текст, но и как конкретного человека, или просто голос. Другими словами, и его мимику или интонацию, и его жесты или мелодику речи, цвет глаз или тембр, манеру или скорость артикуляции. Поэтому-то, единица новой науки (то, о чём мы ведём речь) наверно, не есть слово. Одни и те же слова эмоционально могут быть разными. То, о чём мы ведём речь есть суть направленность эмоции и её окрашенность. В зависимости от ситуации, в которой оно произнесено, в зависимости от подтекста, с которым оно сочетается, в зависимости можно продолжать и продолжать. Логично было бы как-то назвать этот эмоциональный феномен. И методологически оформить его в надлежащий вид. Ну скажем, вот так: эмоциома (по аналогии с фонемой, лексемой, морфемой, мифологемой и, в какой-то мере,.. анафемой). Фактор эмоциональности, если рассматривать его в отрыве от грамматической структуры предложения и текста, лексической слова, орфоэпической произношения, распадается на несколько частей. Первую, самую большую, самую объёмную часть рассматривает наука стилистика (с моей точки зрения это не наука, а набор псевдонаблюдений). Она тщится представить на суд наш анализ эмоционального, и не только, настроя и посыла текста. Вторая наука, которая краем касается эмоциоматики, есть лексикология. Наука о словах и их значениях. В самом значении слова заложена порой такая бомба эмоциомы Науки, изучающей квинтэссенцию эмоциональной подоплёки говорения и писания (употребления языка), нет. Вернее, не было. Сейчас она появляется. Прямо у вас на глазах. Добро пожаловать, эмоциоматика. Упорядоченно, но в самой приблизительной и грубой оценке, эмоциома всегда принадлежит к одному из семи элементов. Или к одному из семи имён. Или к одному из семи цветов. Все они интуитивно, при малом напряжении мозга, могут быть выявлены любым человеком. Вот они: элементы радости, горя, ненависти, любви, обучения, страсти, нейтральности. На самом деле их можно назвать и по-другому, более описательно, чтобы было ясно, какие именно характеристики позволяют располагать и называть элементы так, а не иначе. Радость положительная эмоция, направленная от себя вовне. Вышеописанные выражения эмоций исчерпывающи. Данные элементы, их наложения друг на друга, их взаимопересечения и составляют поле исследований эмоциоматики. Базовый рисунок, ткань языка в «поимённом» назывании всех слов текущей речи эмоциоматично есть задача идентификации, или когда какое слово имеет характеристику какой эмоциомы. Справившись с этой задачей, т. е. чётко определив какой и можно выстроить конструкцию эмоциоматики. Первое, очевидное, лежащее на поверхности наблюдение такое: есть эмоциомы, которые не могут быть употреблены вместе. Подряд. Даже близко. Подобные несочетания поддаются логичному объяснению с позиций даже здравого смысла: они не могут сочетаться в силу разного эмоционального подхода. Назовём тогда ряд эмоционально схожих, похожих, сигнальных эмоциом эмостроем. Или эмомостом. И выведем правило отрицания: эмомост состоит из положительных либо отрицательных, либо положительных/отрицательных эмоциом вместе с нейтральными, но никогда вперемежку отрицательных и положительных. (Если отрицательные и положительные эмоциомы идут вперемежку а бывает и такое то это, скорее всего, монолог пациента одного из всем известных диспансеров. Но клинические случаи мы рассматривать не будем.) Второе, более сложное наблюдение: сильные эмоциомы не могут идти более пяти раз, а если они идут то тем самым априорно теряется весь их эмоциональный запал и они автоматически переходят в разряд опосредованных, либо нейтральных эмоциом. Это правило эмоциоматики, кстати, перекликается с 26-м правилом риторики: «Избегай пяти синонимов подряд!» Ибо, с одинаковым запалом произнося то, что после третьего синонима становится яснее ясного, трудно добиться именно эмоционально адекватной реакции аудитории. Есть и ещё одно наблюдение, понять которое тоже несложно: так же как в грамматике, в эмоциоматике есть эмоциомы-конструкторы (те, на которые опирается «каркас» предложения-эмоции) и эмоциомы-материалы. Ко вторым, как вы уже догадались, относятся указанные нами выше эмоциомы седьмого плана: нейтральные, неглавные, непонятные, неточные. Это же правило объясняет и то, почему это происходит: да потому что эмоция должна быть соответствующе обрамлена. Один, два элемента должны быть выпуклы, ярки, другие давать оттенки и создавать «поле». Вместе они и предоставляют тот эффект, который мы всегда наблюдаем в нашей речи (судачим ли мы с соседкой, внушаем ли необходимость делания уроков своему бестолковому отпрыску, или делаем доклад на конференции). Кстати, одно из интереснейших правил эмоциоматики, это пересечение её с чистой грамматикой. Все без исключения частицы (в грамматике элементы вспомогательные, не несущие основной нагрузки, а долженствующие «помогать» основным именам строить предложение) в эмоциоматике являются сильнейшими эмоциомами. Т. е. составляющими эмо-«ось» предложения. Именно поэтому они так редко употребляются. Потому что очень сильны эмоционально. Тогда как базовые имена грамматики несущие в себе основной заряд информации в эмоциоматике переходят в разряд вспомогательных. То бишь они действительно помогают донести информацию но и только-то. Пересечения с грамматикой обнаруживаются и в других областях: коварно перерастая в совершенно другие правила, подчиняясь совершенно другим законам. К примеру, любой набор якобы нейтральных эмоциом неизбежно распадается в своём едином строе на ТОЧНО такую же характерную обрисовку выявление главного и второстепенного как и в грамматическом анализе. Другими словами, синусоиды эмоций незримо присутствуют в любой артикулированной речи. В письменной эффект суше, ровнее, он скрыт от анализа беспощадной унификацией алфавита. Эмоциоматика не может рассматривать речь письменную как поле своих исследований, в силу априорной безэмоциональности письменности. Вся её якобы эмоциональность сводится, по существу, к уровню воображения реципиента/читателя, именно поэтому одни виды литературы (берём уровень ниже писатели, литераторы, журналисты, газеты, журналы) оцениваются им положительно, а другие отрицательно. И этому есть великолепное объяснение: ведь эмоциомы, в самом-то деле, в языке блуждают. Да, да. В зависимости от многих причин, главными из которых являются триединство: кто, как и по какому поводу слово СКАЗАННОЕ может быть описано по-разному. Назвать крик ужаса «А-а-а!!!», исторгнутого из уст перепуганной женщины, подвергшейся нападению хулиганов, частицей всего лишь! всегда как-то не очень точно. Другое дело в эмоциоматике: это слово в конкретной ситуации есть эмоциома страха. Это же слово в другой ситуации, мама поёт бессловесную песню своему малышу может стать эмоциомой покоя. Нежный шёпот друга в ушко подруги: «Милая/Darling/Cулико ты моя, Сулико!» категорично есть эмоциома ласки. Фамилия Козлов из небезызвестного анекдота относится к эмоциоме пренебрежения. Владимир Владимирович Путин есть незыблемая эмоциома пиететная. А вот эмоциома данной статьи может быть и такой: КАК ЛИХО МЫ ВАС ВСЕХ РАЗЫГРАЛИ!
Немного рекламы: | ![]() ![]() |
© 1998 Справочная служба русского языка
![]() ![]() ![]() |