---

VII СРАВНЕНИЕ ТРЁХЧАСТНОГО И ЧЕТЫРЁХЧАСТНОГО

Философское обозрение

Несмотря на наши периодические упоминания о пользе или возможности применения схем, сконструированных нами, всё равно они кажутся отдалёнными, непонятными, «заоблачными» в сравнении с истинными заботами и нуждами людей, чья повседневная деятельность мало напоминает упражнения с геометрией. В чём польза от непонятных абстрактных углов, этих воображаемых сегментов реального, которые превращают картину мира, живую и красочную, в нечто заумное? Что лучше: произведения художников Ренессанса или унылая геометрия отстранённых расчётов?

Кто-то читает научную фантастику о пришельцах из космоса, прибывших на Землю и построивших таинственные машины по испусканию лучей; кто-то — сказки про волшебников, рисующих магические круги, взмахивающих волшебными палочками и вызывающих Вельзевула с помощью фигур, нарисованных на песке.

Почему же все человеческие цивилизации во все времена использовали в своей символике геометрические фигуры — будь это мандалы индуизма или перехлестье треугольников в звезде Давида?

Где-то глубоко внутри нас находится смысл абстракции — мира, который, казалось бы, отстранён от окружающей нас природы, но вокруг которого безостановочно вертится вся наша жизнь; который поддерживает нас, как штырь поддерживает стальную дверь, ведущую в банковское хранилище. Только подобрав ключи к этой «двери» можно увидеть вселенную разума. Этот абстрактный мир является сердцевиной нашего существования.

Давайте же проявим терпение и согласимся с существованием внутри нас безмолвного суперматематика, холодного и отстранённого, который внешне не проявляет себя ни в чём. Его не тревожит суета и мирской шум, но когда, как сказал Эддингтон: «…мы говорим, что обнаружили взаимосвязь между группами… или операциями…, которые являются квадратными корнями из “-1”...», он (этот суперматематик) немедленно приподнимается в нас и начинает вслушиваться.

Как можем мы показать, что смысл, глубинный и истинный, действительно есть в этом выдуманном нами суперматематике? Поскольку наше мышление основано на смысле прямого угла, мы можем попробовать ответить на этот вопрос, процитировав Толковый словарь (буквально потрясший нас). Первые же две дефиниции слова «прямой» были: (1) вытянутый, не кривой. (2) направленный вверх от основы… перпендикулярный.

То, что поразило нас в этих дефинициях, было полное смешение прямого и... геометрического значений слова. Фактически получается, что «вытянутый, не кривой» одинаково относится к характеру человека и к линии на бумаге. Мы привели этот пример, чтобы показать манифестацию (проявление себя) одинаковости в значении, истинный смысл которого лежит глубже, чем само слово. Ещё лучше это видно на примере слова «выпрямленный», коннотации к которому вообще не выявляются из области геометрии. (Направление вверх или вниз, с точки зрения геометрии, относительно одинаковы.) Чтобы встать, человек должен напрячь определённые мускулы. Суждения необходимы, чтобы определить отклонения от выпрямленности, человек должен упражнять свою способность (и физическую и умственную), чтобы стать «выпрямленным» — выпрямиться.

Таким образом, мы должны по крайней мере признать уникальность прямого угла в создании измерения: он — прямой угол, независимо от рассматриваемой деятельности, создаёт измерение, средства, и, мы можем даже сказать (в свете четырёхчастного), смысл деятельности.

Наша «геометрия смысла» поэтому может быть определена как «описание прямого угла — его размеров, применения и значимости».

Наша теория применительно к ядерным частицам