---

XII СВОБОДНАЯ ВОЛЯ VI

Часть учёных вовсе отрицает неопределённость как основу для свободной воли на том основании, что если допустить неопределённость, то может случиться всё, что угодно, и ни на что нельзя будет положиться. Это — вдвойне ошибочная точка зрения, потому что по большому счёту у нас нет выбора — принимать неопределённость или не принимать. Это факт. Во-вторых, неопределённость в квантовой физике (которая тоже есть факт) не создаёт общего нарушения всех законов. Неопределённость квантовой физики — это неопределённость индивидуальных электронов, атомов и молекул. И она уже не касается законов поведения молекулярных структур. Ваза стоит на месте несмотря на то, что молекулы, её составляющие, беспрерывно двигаются. Только для жизни иерархически организованной эта «индивидуальность» имеет более широкое применение и становится способной вызывать макроскопические неопределённости (негативная энтропия для растений, мобильность — для животных).

Возражение, что ни на что нельзя положиться, если неопределённость превалирует, скорее всего подходит для сделанных руками человека механизмов, в которых обеспечение безотказности частей и агрегатов может быть достигнуто за счёт адекватного подхода к безопасности. Но даже при самом тщательном конструировании и исполнении лишь некоторые механизмы имеют долгую жизнь. Опять же — это вопросы механики.

Нашей же заботой по-прежнему остаются не вопросы механики, а проблемы пересечения духовных и структурных миров. Кассирер берётся за Спинозу. Кассирер тоже озадачен проблемой выражения и присвоения понятия миру, который мы только что обсудили, потому что он говорит, что методы Спинозы требуют, чтобы мы не рассматривали действия человека, как «состояние внутри состояния». «Есть только один порядок и один закон, подчиняющий себе происходящее, как существует только одно бытие, только одна субстанция, вбирающая в себя всё!»

Может показаться, что мы уже выиграли одно очко, утверждая, что неопределённость физики важна для свободной воли, поскольку и то и другое сосуществуют в одном мире. Но Кассирер продолжает удивлять нас. Потому что уже следующее его предложение: «Концепция цели, таким образом, должна быть исключена не только из науки, но и из других этических систем», — противоречит всем предыдущим рассуждениям. А мы бы включили концепцию цели в обе системы! Очевидно, что Кассирер не думает о цели, как об эквиваленте неопределённости. А ведь как раз с этого мы и начали (вид знания, описанный в гл. I как цель или последняя причина).

Кассирер угодил в ловушку. Отрицая цель у природы и у человека, он приоткрывает дверь и тут же захлопывает её. Он говорит: «Даже Спиноза не мог избежать признания того, что есть “другой вид причинности”, к которому мы приходим, когда рассматриваем действия человека». Дальше его мысль становится ещё непонятнее: «Мы не можем, да и не желаем выходить из-под действия общих законов природы; но всё это приобретает совершенно другой характер, когда эти законы относятся не к действиям тел, а к нашей осознанной активности…»

У нас опять появилось два мира. Один — взгляд изнутри, другой — взгляд извне. Вот в этом-то вся штука; цель увидена как бы без своей неопределённости. То, что мы хотим вызвать нашей свободной волей, наблюдатель может понять только как неопределённость. Если же, с другой стороны, мы не можем что-то вызвать, то наблюдатель скажет, что мы предопределены в своих действиях. То есть — мертвы.

Вернёмся назад к теории Кассирера: «Этические законы — естественные законы, но они также — законы нашей рациональной природы. Чтобы действовать свободно, не обязательно действовать импульсно или без предварительного решения; это означает, скорее, действовать в соответствии с решением, которое находится в гармонии с сутью нашего разума».

«Теперь несколько слов о нашем спонсоре...» (Извините, но предыдущий пассаж пропустить без комментариев просто нельзя!) Кассирер оплошал дважды. Во-первых, нельзя смешивать понятия первоначального решения (инициативного), которое просто должно быть принято, с продуманным заранее действием, которое должно быть предпринято, чтобы решение состоялось. Как мы ранее указывали, свобода действия предполагает свободу решения плюс целый комплекс предварительных изучений вопроса. Во-вторых, фраза «в гармонии с сутью разума» содержит, как нам кажется, наиболее серьёзную ошибку. Потому что если бы разум диктовал, как себя вести «свободному» действию, то это было бы вовсе не то действие, о котором мы здесь говорим, не действие первой причины, которое созидательно и которое невозможно предугадать разумом. (Любое «новшество», описываемое в патентном бюро, любое изобретение не может быть предугадано работником этого бюро, вносящим его в реестр изобретений. Иначе смысл работы этого бюро теряется. Любой, сведущий в профессии, всё бы знал наперёд!)

Если же, с другой стороны, мы возьмём разум (имея в виду высший разум, что-то, к чему имеет доступ какой-то наш интуитивный орган), то этот вид разума не имеет отношения к логической предрасположенности обыкновенного разума.

Далее становится ясно, что имел в виду Кассирер. Он продолжает говорить о том, что: «…заботой разума является понимание всего… его царство — не царство простого существования, а чистого естества… это amor dei intellectualis… Он, заполненный любовью и взглядом, обращённым на всё в этом мире, не поддается иллюзиям воображения или подстрекательствам страстей и сиюминутных мотиваций». И, мы можем добавить, не поддаётся рационализации. Вкратце, всё процитированное выше касается вовсе не разума как такового, а средневекового intellectus'а, не современного его собрата (реверс на 1800 в терминах нашей геометрии). То бишь, высокого разума, а иначе — интуиции.

Вот что интересно в этой связи: описанные выше пассажи являются современными вариантами «парадоксов» а ля Зенон, которые загромождают свободную волю понятиями о том, что моральный и физический законы в чём-то эквивалентны. Назвать имена — пожалуйста. Сразу трое учёных за последнее время подтвердили, каждый по-своему, написанное выше: Ваддингтон, Харди и Маргенау. Общее у трёх авторов одно: являясь людьми науки, они пришли к выводу, что законы природы, имеющие свою собственную красоту, привносят порядок в феноменальный мир. Таким же эти авторы видят и моральное поведение. По Харди выходит, что людьми управляют социальные законы, по Маргенау — детерминизм физики (Маргенау написал предисловие к книге Кассирера).

Но, как мы уже сказали, у Кассирера это упоение природным порядком не позволяет сводить концы с концами, а следствия — с последствиями. Свободный выбор, действительно свободный, является неопределённым, но использование волей средств для исполнения цели может быть предугадано, потому что иначе вообще ничего нельзя было бы сделать. Наш читатель должен сейчас уже всё четко понимать, тем более удивительно, как интеллектуальные лидеры нашего времени не различают кардинальных различий между порождающим естеством и его последствиями, между первопричиной и вторичными причинами.

XII СВОБОДНАЯ ВОЛЯ VI

Подведение итогов с ударением на пропущенных моментах